2022-06-09 13:51:15 +0100
Одно из зданий турбазы в наши дни
Одно из зданий турбазы в наши дни
Первый снимок и этот сделаны с теплохода на котором было мое путешествие.
А так выглядело здание в те далекие времена. К сожалению песочного берега здесь не видно, фото обрезано. На балконах стоят отдыхающие любуясь красотой пейзажа с речкой Окой.
(как сейчас помню эта фотография из небольшого альбома посвященного городу Коломне.)
Светлые детские воспоминания остались в моей памяти о речке Оке, по берегам которой было очень много пионерских лагерей и турбаз для отдыха. Как сейчас вспоминаю, в летние каникулы меня не нужно было сильно будить т. к. почти всю ночь я долго ворочался и не мог уснуть, рисуя в своей голове те картины, которые предстояло увидеть воочию.
Мой отец тогда работал художником на Коломенском тепловозостроительном заводе им. Куйбышева. И занимался оформлением, украшением не только интерьера, но и фасадов разных построек.
Надо заметить, что Коломна — это промышленный город, который насчитывал тогда в СССР не одно предприятие. И, как правило, от каждого предприятия были по реке Оке разные детские лагеря и турбазы, которые цепочкой простирались по правому и левому берегу Оки, начиная от того места, где в Оку впадала речка Осетр, и до самой Притыки.
Трегубово, пристань Притыка. (старое изображение, которое удалось найти в интернете.)
В настоящее время эти берега сильно заросли деревьями
Насколько я знаю, из всех пионерских лагерей в настоящее время работают только два. Это «Орлёнок» и «Лесная сказка». «Ленинец» уже не существует, там разруха.
В 1990-е и в начале 2000-х в Лету кануло и большинство турбаз. «В живых» из коломенских остались лишь «Сокол», принадлежавший ранее заводу ЗТС, «Серебряный бор» ВНИКТИ.
Сейчас у ворот «Сокола» красуется вывеска «Детский оздоровительный лагерь». Не могу сказать, кому теперь принадлежит бывшая турбаза.
А на турбазе ВНИКТИ «Серебряный бор» оживленно: звучит музыка, сидят люди. Это не самое большое в городе предприятие – единственное, сохранившее «непрофильный актив» на Оке даже в эпоху нового русского капитализма.
Из целого ряда неработающих турбаз, расположенных вдоль Оки, более-менее сохранились домики «Белого леса» (принадлежала Рязанскому отделению железной дороги) и «Солнечной поляны» (КБМ). Остальные базы – «Юность» (принадлежала машиностроительному техникуму), «Волна» («Текстильмаш»), база мебельной фабрики – канули в лету, растащены до гвоздя.
Я немного увлекся перечислением названий пионерских лагерей и турбаз. Но без этого не было бы представления о том, сколько тогда было разных мест, предназначенных для отдыха не только детей, но и взрослых, как правило, семьями выезжающих по путевкам на отдых.
Так вот, как я уже писал ранее, отец мой работал на тепловозостроительном заводе художником. От этого завода на Оке была турбаза, именуемая «Чайка», куда его летом командировали для украшения её фасада. И конечно же, как только я узнал об этом, то не смог не напроситься, чтобы вместе с ним туда поехать.
Каждое утро я вставал, заслышав движение в квартире, и несмотря на уговоры бабушки спать, игнорировал такие соблазны. А звучало предложение следующим образом: «Куда ты в такую рань встал? Спал бы себе да спал».
Плотно позавтракав, мы с отцом отправлялись в путь. Сев на трамвай, доезжали до нужной остановки, а там, перейдя железную дорогу, спускались по тротуару, ведущему к реке Оке.
Ока в том месте была очень широкой, почти с километр. И стоя на высоком берегу, можно было подолгу созерцать окские просторы. Особенно интересно было весной, когда река освобождалась ото льда, сковавшего ее на зимнее время. Лед двигался по воде, и слышно было треск ломающихся льдин, которые наскакивали одна на другую.
Дойдя до края берега, мы спускались вниз, куда вела крутая лестница. По ней, кроме нас, шли не только обычные пассажиры, но и разных специальностей рабочие, штукатуры, маляры, каменщики, как и мой отец, командированные на эту базу отдыха. Люди шли с веселыми лицами и оживленно говорили между собой. Кто-то шутил, а кто-то обсуждал предстоящие трудовые дела.
На воде, привязанная к берегу металлическими тросами, стояла пристань, похожая на плавучий дом, с надписью «Бочманово». Название происходило от той городской местности, где она находилась. Сейчас её уже нет.
К пристани пришвартованы были несколько катеров, один из которых дожидался нас. Тогда водного транспорта было очень много. В настоящее время до Притыки ходит один-единственный катер, который по субботам и воскресеньям два раз в день пришвартовывается прямо к берегу.
Так вот. Особенно привлекал детский взор катер под названием «Заря». Я думаю, все дети его любили. Любили по той причине, что это был очень быстроходный катер, когда он шел по воде, то его нос буквально парил над водой. И если где-то не было пристани, а причалить было необходимо, то этот катер с легкостью заползал на песчаный берег.
А еще его любили по той причине, что когда мы купались в реке, то, завидев идущий катер, начинали кричать: «Заря», «Заря» идет»! И каждый понимал, что это значит, и даже те, кто находился на берегу, бросались в воду. Катер этот, в отличие от других катеров, выдавал такие большие волны, что каждый не прочь был на них покачаться на своем надувном круге или другом плавсредстве.
Надо сказать, что на катере «Заря» было не так интересно добираться до турбазы. Катер шел очень быстро и был закрытый, а это означало, что я лишался возможности в полноте созерцать берега Оки, тогда еще не так сильно заросшие, как сейчас. Да... Берега сильно изменились, и это неудивительно, ведь прошел уже не один десяток лет с тех пор.
Обычный катер шел по воде не так быстро, и сидя на верхней палубе, обдуваемый летним теплым воздухом, пропитанным рыбным речным запахом с примесью тины и ила, можно было с упоением смотреть на зеленые, местами крутые, охристого цвета берега. Это были не просто берега, их населяли целые колонии ласточек, которые непрерывно кружили в воздухе, наполняя его своим характерным писком.
Время за таким занятием пролетало, надо сказать, незаметно. Катер на протяжении всего маршрута причаливал в нескольких местах, высаживая на берег группы пассажиров. И вот долгожданный конечный пункт, турбаза «Чайка». Катер покинули оставшиеся люди и отправились на свои рабочие места. Ну и мы с отцом сошли на песчаный, тогда еще не заросший травой берег.
Уже не помню, что происходило дальше. Да это и не так важно. Памятно было то, что отец располагался на пляже и занимался чеканкой, выбивая на как раз удобном для этой цели песке декоративную птицу чайку на фоне стилизованного солнышка. А я располагался у самой воды и строил из песка разные города с башнями и стенами, водными каналами. А когда это занятие наскучивало, то ходил вдоль берега и собирал большие перламутровые ракушки. С опаской смотрел на плавающие в воде личинки стрекозы. Их неприглядный внешний вид вызывал у меня тревогу, а вдруг они кусаются… Наблюдал за стайками маленьких рыбок, которые, завидев меня, пугливо уходили вглубь реки. Ну и, конечно, подходил периодически к отцу, наблюдая, как из алюминиевого листа вырисовывался образ чайки, о котором я писал ранее.
Время шло, и когда солнышко начинало сильно припекать, я погружался в прохладные воды Оки. Тогда я еще не умел плавать и боялся заходить далеко. В Оке за свою жизнь я тонул два раза, но, слава Богу, барахтаясь как мог, благополучно выбирался из глубокого места.
Необычной формы домики для отдыхающих, расположенные на верху крутого склона.
(фото из интернета)
Но вот и приблизился конец трудового дня. Рабочие потихоньку собирались на берегу реки, и мы с отцом, закончив каждый свои дела, стояли в ожидании катера, который уже виднелся на речном горизонте. И стремительно двигался, чтобы забрать нас и вернуть туда, откуда начинался наш путь.
Как это случается, думаю, у каждого, так приятно бывать там, куда стремится душа, где хочется находиться постоянно. Как быстро, незаметно пролетает это время, и хочешь — не хочешь, а приходится возвращаться на круги своя, туда, откуда прибыл. И лишь теплые воспоминания об этих местах греют душу. Особенно спустя много лет, когда проводил в последний путь в Вечность своих дорогих родителей, и все то доброе и светлое, что они мне дали, все, что было связано с ними, хранит в сокровенных уголках никому не доступная память.
Но мы знаем, что любовь не умирает, она простирается для верующего человека в Вечность. Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы. Итак, все наши родные и близкие живы: они умерли только для наших плотских чувств, умерли телом, но не умерли душою, а живут; Бог видит их, и Сам Бог свидетель, что они живы.
Как было написано на одном памятнике: Любимые не умирают! –
Лишь рядом быть перестают...
