Творчество

Формирующая (Созидающая) деятельность человеческого духа, обновляющая и облагораживающая реальную действительность, порождающая нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью, общественно-исторической уникальностью.
Вывод: Деятельность, результатом которой является повторение уже имеющихся интерпретаций — творчеством не является.

Оригинальности, как таковой, в самих вещах (объектах съемки и сюжетах) не существует. Все уже придумано, и мы этими вещами пользуемся с рождения и до смерти, в сюжетах (ситуациях) сами бывали и наблюдали со стороны. Оригинальным здесь может, должна и обязана быть «подача». Визуализация идеи. Идея может быть как новейшей мыслью, так и давно всем известной прописной истиной, но вот ее интерпретация, ее визуальный облик, ее выражение посредством обыденных вещей должны быть исключительно на основе индивидуальности автора.

«На путь творчества писателя толкают мысли, чувства, мечты, наполняющие его жизнь, волнующие его сердце. И главной задачей актеров и режиссеров является умение передать на сцене те мысли и чувства писателя, во имя которых он написал пьесу» - Станиславский.

Если творить фотоискусство, опираясь в своей творческой деятельности на систему Станиславского, то автор фотографии является и писателем, и режиссером, и актером. В момент зарождения мысли – писатель, в момент возникновения желания реализовать идею – режиссер, в момент визуализации идеи – актер. А фотография — это развернувшаяся на сцене пьеса.

Исходя из определения понятия «творчество», результатом деятельности должен быть оригинальный продукт. При этом очень важно принять тот факт, что стремление автора быть оригинальным и, собственно, быть оригинальным — совсем не одно и то же.

В стремлении достичь оригинальности очень часто авторы отталкиваются от известного и стремятся сделать что-то непохожее, а непохожесть, конечно же, легче всего достичь очень нехитрым путем – создать антипод существующей системы вещей, сломать логику, сломать систему. Тем самым рождаются на свет нелогичные, антисистемные, претящие духу человеческому вещи, и, что самое в этом удивительное — эти идеи находят отклик в массе, и начинается скоростной процесс «шизогонии». «Оригинальную», читай — нелогичную, бессмысленную, абсурдную идею — подхватывают миллионы и начинают ее копировать, мусолить и массово публиковать.

«Оригинальный» — подлинный, первоначальный, имеющий особенности.

«Имеющий особенности» совсем не значит «противоположный», даже наоборот, указывает на схожесть, но и на обязанность содержать в себе особенности. На первый взгляд кажется, что повторение (клиширование) уже имеющихся интерпретаций может быть по разным причинам:

Случай 1. Придумал сам, но случайно, по «чудесному совпадению», я был не первым и не знал, что тысячи таких, как я, уже это сделали до меня.
Случай 2. Сознательно скопировал чужую идею и выдал за продукт своего «творчества»

Рассмотрим Случай 1.

Если применить систему Станиславского к понятию «оригинальный (неординарный) подход в фототворчестве», то «…Душевный тон» не может быть чем-то заранее заданным, а возникает как результат «верной жизни» в предлагаемых обстоятельствах пьесы. Душевная тональность определяется, в конечном счете сверхзадачей и сквозным действием, которые содержат в себе момент волевой направленности и эмоциональной окраски совершаемых актером действий. Актер и роль, сливаясь в одну непрерывную линию, создают сквозное действие. Подобно тому, как из зерна вырастает растение, так точно из отдельной мысли и чувства писателя вырастает его произведение…».

«…Душевный тон» не может быть чем-то заранее заданным…» - нельзя задумать свое эмоциональное или свое глубокое психологическое состояние.

«…а возникает как результат «верной жизни» в предлагаемых обстоятельствах пьесы» - автор должен находиться в необходимом психическом состоянии в момент визуализации.

«…Душевная тональность определяется, в конечном счете сверхзадачей и сквозным действием…».

У Станиславского «Сверхзадача» — это высшая цель, глубокое проникновение в замысел, в духовный мир, в те побудительные причины, которые двигали пером писателя. Здесь, в отличие от актера на сцене, автору фотографии должно быть легче, ибо проникать в чужой духовный мир нет надобности, но здесь необходимо хотеть, яростно желать и делать свой духовный мир очевидным, вытаскивать свои чувства наружу и руководствоваться исключительно ими. Эта Сверхзадача должна пробудить творческое воображение автора, возбудить свое отношение, свои индивидуальные отклики в душе.

«Сквозное действие». Когда актер понял сверхзадачу пьесы, он должен стремиться к тому, чтобы все мысли, чувства изображаемого им лица и все действия, вытекающие из этих мыслей и чувств, осуществляли бы сверхзадачу пьесы», означает, что когда автор, обнажив струны своей души, вытянул на поверхность свои чувства, свое психическое состояние, он должен стремиться к тому, чтобы все мысли, чувства, испытываемые им, и все действия, вытекающие из этих мыслей и чувств, были направлены на точную и достоверную передачу (их визуализацию) в своем произведении (фотографии). Другими словами, сверхзадача для автора фотографии выявить — и передать (визуализировать) — свое индивидуальное, присущее только ему Отношение к идее, интерпретированной множество раз другими авторами. При этом необходимо вложить свое психологическое Состояние, то есть надо прочувствовать сюжет, пропустить его через себя и передать зрителю в процессе визуализации. В этом и заключается оригинальность подачи.

Определение “творчество” включает три понятия - неповторимость, оригинальность и уникальность, которые призваны тройным ударом выбить и вырвать с корнем такие действия, как заимствование, клонирование, повторение.

Эти три понятия не подразумевают противоположность одного другому, а четко указывают на отличие, при схожести самой жизнеутверждающей системы.

Отсюда выводится простая истина: в поиске оригинального решения можно смело исключить сам поиск, если он нарочит.

Решение становится и является само собой оригинальным тогда, когда автор привносит свою индивидуальность. Чувствовать идею, чувствовать в себе необходимость ею поделиться и чувствовать в момент передачи зрителю — это и есть нести миру себя, вносить в каждое свое произведение свое «я». Это просто. Но не совсем. Если я банален, живу предрассудками и стереотипами, такого я себя и привнесу в свою работу, и в этом моменте заключается суть. Чтобы этого избежать, сначала надо признать – я не творческий человек. Творчество - это духовное начало человека, это постоянный, перманентный процесс обновления себя в самосовершенствовании, в развитии, в стремлении к Абсолюту.

Станиславский называет актеров художниками, и важно увидеть, что он в своих трудах раскрывает объективные закономерности творческого процесса, обозначает пути и приемы творчества, которые не только могут, но и должны использоваться художниками иной творческой индивидуальности. «Самый страшный враг прогресса — предрассудок: он тормозит, он преграждает путь к развитию» – писал Станиславский. Отсюда можно сделать вывод: чтобы стать и быть человеком творческим, надо, пройдя через отрицание, сначала признать свое восприятие, а следовательно, и свою деятельность не творческими, а затем освободить их от собственноручно навешанных оков, складывающихся из укоренившихся в сознании заблуждений и стереотипов, надо искоренять причину, надо разбить собственную призму банального стереотипного и особенно предрассудочного, ложного восприятия, расширить горизонт своего представления об окружающем мире. Без признания этого факта ничего не получится.

Здесь совсем не вызывает улыбку тот факт, что слово «стереотип» воспринимается авторами через личную обиду, после чего начинается отрицание и ответная реакция. Идет судорожный поиск противовеса смутному пониманию своего стереотипного поведения, в желании иметь подтверждение следующим жизнеутверждающим тезисам:

- стереотип, это не плохо, а нормально
- не стереотипных сюжетов не бывает

Без признания факта того, что стереотип в творчестве - плохо и без признания факта использования в своей деятельности шаблонов и пошлого копирования чужих визуализаций ничего в таком авторе не изменится, творчество так и не появится. Что такое стереотип в творчестве? Это использование готового штампа, клише для визуализации той или иной идеи, которые автоматически убивают творческое начало. 

Задумать сделать портрет о боли – стереотипное решение? Нет, оно о личном и наболевшем. Задумать сделать портрет о чувстве боли, используя искусственно размазанную тушь в качестве установочной детали – слез – стереотипное решение? Да. Где же грань между стереотипом использования средств и уникальностью? Она на поверхности: используемое средство становится штампом тогда, когда применяется для одной и той же цели с одним и тем же результатом. Именно результат показывает: был использован штамп или это продукт индивидуального труда и уникальный результат творчества личности.

Существующий уклад жизни и система ценностей – это стереотип? Нет, это – система ценностей и уклад жизни, а вот взгляд на нее и мнение о ней может быть и чаще все есть – стереотип. Любая наука – это стереотип? Нет, это совокупность накопленных знаний, уложенных в систему, а вот представление о науке может быть стереотипным: «Все юристы – плуты» «Мать русская, отец – юрист» – это стереотип. Не все юристы плуты и то, что отец юрист мне ни о чем не говорит, кроме указания профессии, судить же о нравственности или уме или хитрости человека по профессии – стереотип. Направления и Жанры в искусстве – стереотип? Нет. Это система направлений и жанров, а вот конечный продукт внутри жанров и направлений вполне может быть стереотипом.

Желание снять натюрморт – стереотип? Использовать стакан в натюрморте – стереотип? Взять три цветка – стереотип? Нет, нет и нет. Все это – существующий уклад жизни и объективная реальность и все это – возможность и средство передачи. Сама по себе вещь, предмет – может быть стереотипной? Нет. Но мой взгляд на нее может быть таковым. Что для меня стакан и каким я вижу стакан – не знает никто кроме меня, но могут узнать об этом на основании выводов из моей работы. Само средство не может быть стереотипом, это лишь средство. Стереотипным оно становится тогда, когда применяется как штамп. Важно, очень важно проникнуться мыслью, осознать, что стереотип это чужое, укоренившееся в моем сознании представление о той или иной вещи за счет простоты суждения.

Однотипность использования средства разными авторами низводит средство в категорию штампа, а использование средства множество раз одним автором низводит автора в категорию конвейера, в категорию штамповщика и «актера одной роли». Станиславский пишет об этом: «переход от переживания роли к ее воплощению не происходит легко и безболезненно; все, что было нажито актером и создано в его воображении, нередко вступает в противоречие с реальными условиями сценического действия, протекающего во взаимодействии с партнерами. В итоге нарушается органическая жизнь и на первый план выступают готовые к услугам актерские штампы, дурные привычки и условности». И далее, чтобы избежать этого, он рекомендует, не насилуя своей природы, наладить живое общение, наладить тончайший процесс духовного общения.

На фотографии обычный набор предметов: интерьер, отражение в зеркале стаканчика с цветами, эдакий стандартный и стереотипный натюрмортик... Но разве этот натюрморт стандартный и стереотипный? Это наглядный пример, что средства, с которыми работает автор, не имеют отношения к самому явлению стереотипа. Стереотип – это представление о вещи, а не сама вещь.

Чувственный, мягкий, и в то же самое время яркий красивый свет, немного пыльный воздух, световой горошек в окне перекликается со световым горошком на раме старого зеркала, и в размазанных пылинках боке, атмосфера затишья, когда все на работе и дом пустует, но, в некотором торжественном ожидании хозяев, замер и ждет… Все есть и все на месте и все достаточно своеобразно и даже, благодаря некоторым деталям уникально... однако, что там делает лошадь? Что, вообще, в натюрморте может делать лошадь? Конечно, переводить кадр на следующий уровень. Фальши и надуманности совсем не ощущается, скорее всего это не было постановкой, но заметив ее, автор, наверное, пришел в экстаз, я, например, пришла, но как зритель, чувства же автора могу себе только вообразить и разделить их с ним. Восторг, который я испытываю, глядя на эту фотографию, отдается теплом и выливается уважением и любовью к личности автора. Фотография соединяет нас. Это настоящий, оригинальный натюрморт с неординарной подачей, обладающей уникальностью и неповторимостью. Лошадь в сочетании с двумя пятнышками на зеркале, с этими пылинками, которые в представлении трансформируются в два сверлящих глаза, с солнечным лучом, переходящим в отражение, раскрывают мне мир вещей совсем, с другой стороны.

Резюмируя все вышесказанное, складывается понимание индивидуального содержания фотографии: ОТНОШЕНИЕ и СОСТОЯНИЕ – два неразрывных между собой критерия в создании произведения своего творчества.

Автор-> Идея автора->Объект->Зритель->Автор. Замкнутый круг, цикл. Круговорот.

Состояние автора, это его психическое состояние во время съемки – это основополагающий ответ на все вопросы: Для чего? Зачем? Почему я это делаю? По вложенному состоянию зрителю понятно, зачем автор делает… Потому, что не может не делать, или потому что ему больше делать нечего в данный момент.

В процессе передачи своего состояния и своего отношения к идее зрителю, визуализируя идею, автор должен чувствовать идею, как пример - идея любви. Автор должен чувствовать любовь и относиться с любовью к тому, что снимает. Но, проблема в том, что часто просто невозможно совместить свое состояние с моментом съемки и, поэтому, есть два варианта:

Вариант А.
«Тончайшая духовная настройка» по Станиславскому, заключается в осознанном действии, в налаживании тончайшего процесса духовного общения с объектом съемки, автор любит объект, он восхищен и хочет поделиться с миром именно тем, что чувствует в данный момент – любовь и восхищение; в этот момент автор и объект – единое целое.

Вариант Б.
Вкладывать свой характер, и такими снимками пополнять архив.

Самый распространенный случай – это когда автор вкладывает равнодушие. Бесчувственные, бездушные кадры беспрерывным потоком пополняют архивы, переполняют жесткие диски, выливаясь стихийным потоком в просторы интернета. От банальных, с корявым до уродливого отображением действительности и даже до извращений художественного образа. В основе которых, без вкладывания своей мысли и индивидуальности, используется стандартный или модный образ – штамп, клише.

Если автор ориентируется на стереотипный вкус публики, его работа заведомо лишена индивидуальности. «Двум господам служить нельзя». Вложил автор не желание поделиться, не желание приобщить к себе, своему состоянию мир, а вложил свое желание угодить популярному вкусу и тем самым заработать любое из благ (от аплодисментов «смотрите, как я умею» до желания победы, от денежного вознаграждения за портфолио до реализации планов отдыха).

К счастью, стереотипное представление в своем восприятии и, что еще важнее, в своих действиях, легко сломать и полубогом для этого быть не обязательно, достаточно быть совсем чуть-чуть отличным от других, отличие и делает принцем, надо просто вложить свое отличие в свою работу.

Рассмотрим Случай 2.

В своей статье «Химеры фототворчества» Дмитрий Киселев поднимает тему клиширования и заимствования раскрытия смысла/идей друг у друга, что, по сути, и является пошлостью, то есть банальностью и истасканностью. Чего в творчестве, конечно, быть не может.
Слово "пошлость" – очень неприятное, и применять его к своей работе очень не хочется, а может это и хорошо и правильно? С одной стороны, неприятно причислять себя, как автора, к «банальщикам», а уж к «пошлякам» и вовсе не станем, но, с другой стороны, приняв за основу своей деятельности отсутствие пошлой повторяемости само собою начинается творение нового... само собою начинается творчество.

Далее, Дмитрий поднимает тему вульгарности, как аморального и низменного, непристойного и, несмотря на то, что пошлость и вульгарность – понятия, с одной стороны очень близкие, указывающие на заурядность и отсутствие вкуса, в данном случае, при оценке художественности, их следует разделить.

Разделив эти понятия, как следствие, оцениваем свою деятельность иначе. Повторение чужого допускается только в одном случае, и этот случай – учебное копирование, с целью «набить» руку. А что мы делаем с учебными работами? Мы их прячем, исчерпав объем выводов из обнаруженных ошибок, выкидываем. Не публикуем.